Главная » Библиотека » ДОРОГИ, КОТОРЫЕ НАС ВЫБИРАЮТ » 5. В ОТСТАВКЕ

ДОРОГИ, КОТОРЫЕ НАС ВЫБИРАЮТ

Владимир Бан

Воспоминания, 1926–2009

Отпечатано в Соединённых Штатах Америки

2009, Издано автором

 

5. В ОТСТАВКЕ

5.1 РАБОТА В ГОРИСПОЛКОМЕ

 

Начался новый этап в нашей жизни. Надо было найти подходящую работу себе и Вере, устроить детей в школу, привести в жилой вид квартиру. Я стал работать ст. инженером в строительном тресте, мои обязанности заключались в контроле качества строительства. Особого удовлетворения эта работа не приносила, так как возможности влиять на качество строительства были минимальные. Нельзя было добиться результата там, где изначально были заложены низкие стандарты проектирования и качества материалов, конструкций и технологий. Вера начала работать в небольшой проектной организации, но «не вписалась», так как коллектив был исключительно латышский, и без знания языка работать там нельзя было. (Это, кстати, к теме о «насильственной русификации»). Таких организаций и предприятий было немало. В последующем Вера перешла работать инженером-сметчиком в военно-строительную часть, где и проработала почти до самого выхода на пенсию. Женя вскоре после нашего приезда в Лиепаю окончил среднюю школу (десятилетку) и безуспешно (не исключаю, что из-за моей национальности) пытался поступить в два престижных московских института. Год был потерян, он поработал на производстве, на следующий год поступил в РПИ (рижский политехнический институт), который успешно окончил; получил работу в Риге и через несколько лет женился на рижанке Ирине Бестужевой. Когда стало возможно выезжать за границу, они оба посещали Ирину подругу Марину в ФРГ, а однажды остались там насовсем — при содействии еврейской общины Дюссельдорфа. Оба освоили немецкий язык, устроились на работу и со временем приобрели квартиру. Женя в основном занимается компьютерным программированием, а у Иры ателье для невест — свадебные платья и прочие аксессуары. Нет только того, что больше всего радовало бы их родителей (кстати, у Иры, к сожалению, отец слишком рано ушёл из жизни) — детей; так уж сложилось. Аркадий тоже окончил ту же 2 среднюю школу (русскую). Заочно окончил филологический факультет Латвийского Государственного Университета, но работает в области компьютеризации. Не очень удачно сложилась у него семейная жизнь, — он разведён, есть сынишка Миша, хороший, умный мальчик, но инвалид.

 

Евгений, Владимир, Вера, Миша и Аркадий в квартире Банов в Лиепае на ул. Лиепу. Март 2008

 

В начале 1971 г. меня пригласили в горисполком (тогдашняя исполнительная власть) и его председатель Эгил Мартинович Озолс предложил мне должность начальника ОКС (отдела капитального строительства) горисполкома. Немного подумав, я согласился; увы, я не ведал, что меня ожидало. ОКС был одним из главных заказчиков строительства гражданских объектов города на средства, ежегодно выделявшиеся Совмином республики городу и Минкомхозу.

 

Ирина, Аркадий и Евгений. Лиепая, ок. 2000

 

«Паралич» ОКСа парализовал бы всё строительство жилых домов, объектов коммунального хозяйства и т.п. А тут — шёл уже февраль — предыдущий начальник дела уже сдал, титульные списки не согласованы, из-за этого финансирование не открыто (т.е., начинать или продолжать строительные работы нельзя), бухгалтер в отпуске, оборудование, от которого зависел пуск союзной стройки и которое «нужно было вчера», ещё даже не заказано. Всё это надо было разгребать, работая по 12 и более часов, мотаясь по командировкам, просиживая на совещаниях у предгорисполкома. Сказывалось и то, что в академии нам давали сильно упрощённые знания в этой области, больше применительно к армейским условиям. Я плохо был знаком с действующими нормативными актами, строительными нормами и правилами, системой финансирования, снабжения материалами и оборудованием, да имел только минимальный опыт руководства небольшим коллективом гражданских служащих по недолгой работе в Баку.

Только понемногу дело налаживалось, трудными оказались только первые 10 лет. За это время ОКС обеспечил строительство большого количества жилых домов, объектов водоснабжения, канализации, центрального теплоснабжения, детской поликлиники, детских садов, двух больших школ. Было начато строительство современной по тем временам больницы. За всем этим стоял большой труд проектных институтов, строительных и снабжающих организаций, работников нашего отдела. Особенно много внимания и помощи оказал председатель горисполкома. Эгил Мартинович был инженером-машиностроителем, на должность в Лиепаю только что был выдвинут с работы в ЦК компартии Латвии. Это был исключительно преданный делу человек, требовательный, не знающий усталости руководитель, умевший как располагать к себе сотрудников своим обаянием, так и заставить их работать с полной отдачей. Его работа, наверное, неплохо оплачивалась, но незаметно было, чтобы он пользовался какими-то особыми льготами. Естественно, он не мог сам ходить по магазинам, но, насколько мне известно, этого не делают и теперешние наши высшие чиновники. Удивлял он меня следующим: приглашает к себе по какому-нибудь неясному для него как неспециалисту вопросу и часами не отпускает приглашённых, пока не уяснит для себя этот вопрос до конца. Его сотрудников это изматывало, но ему давало возможность оказывать компетентное содействие, решая данный вопрос в рижских коридорах власти.

 

5.2 ПОЕЗДКИ ЗА ГРАНИЦУ

 

В 70-ые годы впервые удалось совершить поездку за пределы СССР, а именно в ГДР в составе туристической группы. Первая поездка за рубеж была для меня очень волнующей. Все процедуры подготовки и самого тура были необычны — неопределённость почти до последнего момента, безосновательные переживания из-за предстоящего пограничного и таможенного контроля и т.п. Поездом мы доехали до Минска, где сели на поезд Москва—Берлин. Сознание, что в мои 45 лет я впервые за границей, волновало.

Больше всего меня волновало ожидание встречи с местами, которые я знал с детства по книгам да фотоальбомам. Лейпциг с монументом в честь Битвы Народов в 1813, с пивной Ауэрбахкеллер, куда Мефистофель привёл Фауста, с Томаскирхе, где кантором служил Бах; Дрезден с дворцом Цвингер. В Эйзенахе побывали в замке Вартбург, где проходили состязания миннезингеров, где Лютер переводил библию на немецкий язык. Осмотрели дворцы Потсдама, среди них Цецилиенхоф, где проходила Потсдамская конференция 1945-го г. Из Берлина позвонил в Штраусберг, и на следующий вечер в нашу гостиницу приехали знакомые по Москве Вольфганг Хассе с женой; мы провели чудесный вечер за беседой и бутылкой вина.

В Эйзенахе среди прочего нам показали «обязательный» для советских групп музей Эйзенахского съезда СДПГ, о чём я никогда не жалел из-за дружбы, которая у меня там завязалась. Я часто добровольно брал на себя обязанности переводчика, делал это и в музее. Пояснения давал директор музея тов. К. Хютер, который удивился моим знаниям немецкого. Мы познакомились, и через 15 лет переписки он прислал нам с Верой приглашение, и мы провели у Карла и его супруги Маргарет 2 чудесные недели, наслаждаясь общением с этими порядочными, доброжелательными супругами, семьёй их дочери Элке, бродя по Эйзенаху и навещая живописные тюрингские окрестности.

Мой однокашник по академии полк. Евгений Бочкарёв, который тогда занимал видную должность в штабе Группы войск, устроил нам также автомобильную поездку. Он прислал нам машину с шофёром и офицером, и мы совершили довольно большой круг по Тюрингии. Запомнился город Наумбург со знаменитым собором (известным каждому, кто хоть немного знаком с историей архитектуры), украшенным классическими раннеготическими статуями основателей собора короля Эккехарда 2-го и королевы Уты. Один день провели в Веймаре, где посетили музеи Гёте и Шиллера, и др. достопримечательности. В завершение поездки провели 3 дня в Лейпциге, тоже знакомясь с достопримечательностями. В Берлин приехали в воскресение утром, город был почти безлюдный, магазины закрыты. Посидели на Александерплац, по Унтер ден Линден дошли до Бранденбургских ворот, прошлись по Фридрихсштрасе до пропускного пункта в Западный Берлин, съездили в Трептовпарк, а вечером сели на поезд. Кстати сказать, мы замечали определённые признаки упадка. Выразились они в основном в том, что мы не смогли купить то, что надеялись найти в ГДР. Несмотря на лето, всё казалось таким скучным, серым, заброшенным. Мы ещё несколько лет переписывались с Хютерами, а потом получили печальное известие о том, что Карл скоропостижно скончался.

Особое место занимали наши поездки в 90-ые и более поздние годы в гости к Жене и Ире в Дюссельдорф. Помимо радости встречи с ними мы также имели возможность побывать во многих интересных местах, в т.ч. в Париже, у друзей в Нидерландах, у друзей фон Зихартов в районе Штуттгарта.

 

5.3 ВОЕНРУК

 

В последние десятилетия советского периода в средних школах преподавалась начальная военная подготовка, и директор Лиепайского училища прикладного искусства Р. Рубинс неоднократно и настойчиво приглашал меня на должность военрука. В 1981 г. я согласился, хотя из горисполкома отпустили меня неохотно. Работа в училище меня устраивала по ряду причин: недалеко от дома, либеральная атмосфера, непринуждённые отношения и почти полное отсутствие назойливого контроля, так как училище было в ведении министерства культуры, и кроме Лиепайского военкомата некому было меня особенно контролировать. Пришлось снова надеть военную форму. Кроме проведения занятий (в т. числе с девушками) приходилось возить учащихся на экскурсии (побывали в Минске, Калининграде, Ленинграде), на летние и зимние спартакиады школ Минкультуры и др. В середине 80-ых долго было вакантным место учителя английского языка, я предложил свои услуги, и мне поручили вести и этот предмет, что многое дало и мне самому. Преподаватели и учащиеся были на 99% латыши, настроения среди них были весьма национально ориентированные и критические по отношению к официальной идеологии, хотя открытых протестных акций не было.

Директор Р. Рубинс был известной в городе личностью, работал в горкоме партии, зав. отделом горисполкома, гл. редактором единственной в городе газеты «Коммунист», одним словом, представитель местной номенклатуры. При всём при том он явно был «скрытым» диссидентом, и с должности гл. редактора был снят за материалы в газете, сочувственные полукапиталистическим порядкам в Югославию. Это тогда считалось грехом; в училище он взял на себя преподавание истории, уроки его были оригинальны по форме (сужу по собственным впечатлениям), но скорее поверхностны и уже тогда имели оттенок того, что потом получило название «переписывание истории». Одновременно в городе едва был другой руководитель, который с большим рвением торопился выполнять установки КПСС, в т.ч. в вопросе о повышении роли и улучшении преподавания русского языка. Всё это явно носило показной характер. Но надо ему и воздать должное. Он многое сделал для обеспечения учебного процесса, улучшения материальной базы, «выбивания» денег в Минкульте.

Не могу даже по косвенным обстоятельствам вспомнить, в каком году съездил в гости к нашим друзьям Милишичам в Югославию. В какой-то момент Вера и я получили приглашение от них, но Вера не смогла им воспользоваться, так как работала в военно-строительной части и имела доступ к военным секретам. Я же поехал, после того как был заслушан на бюро горкома партии (зачем? кто такие эти приглашающие? как и где познакомились? и т.д. и т.д.), получил визу в Москве, разрешение на покупку югославской валюты и выполнения других процедур. Наконец у меня в руках билет до Белграда, упакованы подарки, и после недолгого ожидания в Киеве сажусь в поезд Москва-Белград. Впечатления: международный малолюдный спальный вагон с 2-местными купе, дорога через предгорья Карпат, стоянка на пограничной станции Чоп (где ж.-д. вагоны переставляли на другие колёсные пары), пересечение всей Венгрии с долгой ночной стоянкой в Будапеште, где совершил рискованную вылазку на ближнюю городскую площадь. На следующее утро — венгерско-югославская граница, город Нови Сад и трогательная встреча на Белградском вокзале. Затем последовали знакомство с Белградом, с друзьями Милишичей (Татьяна Дмитриевна, правда, сохраняла свою фамилию Гродецкая), экскурсии в ближние и дальние окрестности (Нови Сад, Опленац и др.). Везде чувствовалось, что ты в не вполне социалистической стране, проницательный человек (себя я к ним не отношу) мог заметить намёки на проблемы: взаимное недружелюбие сербов и хорватов, кучки безработных албанцев, ожидающих нанимателя.

Милишичи имели крохотную дачку в Стариграде на о-ве Хвар, и было решено некоторое время провести там. Джордже должен был остаться в Белграде, меня вечером посадили на поезд до Сплита, а Татьяна Дмитриевна должна была туда прилететь на следующий день к обеду. Мой поезд всю ночь тащился по горам, меня мучила сильнейшая простуда, но когда утром, по выходе из гор открылся вид на Адриатику, живописный Сплит, субтропическую растительность, всю болезнь как рукой сняло. Полдня я как ошалелый бродил по Сплиту и не мог вдоволь налюбоваться этим древним городом. Встретился с Татьяной Дмитриевной, и мы вместе на пароме отплыли в Стариград; как добирались около 3 км до деревни, уже не помню. Могу только сказать, что открывшийся вид на остров, на Стариград и всё прочее было прямо очаровательным. Через несколько дней созрел план посетить Дубровник. С помощью Татьяны Дмитриевны купил билет на теплоход до Дубровника, она снабдила меня кое-какой провизией и проводила в маленький порт на другом конце Хвара. Плавание прошло без происшествий, среди сказочных островов со средневековыми крепостями и игрушечными городками. Вообще в этих местах не оставляет впечатление, что время остановилось где-то в Х столетии и что у местного населения глубокое безразличие к тому, чья сегодня власть в Белграде и к тому под мировым проблемам. Под вечер приплыли в Дубровник, на причале пассажиров встречали жители, предлагавшие ночлег. Я остановился у одной семьи неподалёку, уничтожил холодную курицу, которую имел с собой, переночевал и с утра пешком отправился в старый город. Описать его не хватает никаких человеческих слов. Во второй половине дня сел в автобус до Сплита (опять дорога проходила по живописному побережью Адриатики), а на следующее утро уже был в Белграде, где меня встречал Джордже. А ещё через несколько дней отбыл поездом домой.

Начало 80-ых не предвещало ничего хорошего. Друг за другом ушли в мир иной «генсеки» Брежнев, Андропов, Черненко, многие престарелые члены Политбюро КПСС, фактического правительства СССР. С приходом Горбачёва появились надежды на кардинальные реформы, но эти надежды не оправдались. Надо было устранить угрозу ядерной войны, закончить войну в Афганистане, заняться серьёзным сокращением вооружений, снизить накал противостояния военных блоков. Этого требовала и внутриполитическая обстановка. Но это требование, как и односторонние уступки Западу, не всеми были приняты. Плоды «горбачёвской» перестройки достались в основном Западу, зачастую в обмен на ничем не обеспеченные обещания. Трагедии национального масштаба обрушились на страну (Чернобыль, Афганская война, землетрясение в Армении, ж.-д. и морские катастрофы, события в Сумгаите и Карабахе, и др.). Усилились центробежные тенденции, успехи гласности привели к свободе критики всего и вся, к многопартийности и демократизации, что в принципе давно назрело Далее — нежелание, а скорее уже невозможность реформирования союзного государства и удержания Прибалтики, попытка путча и его подавление, развал СССР. Большинство тех, кто понимал гласность с её разоблачениями коммунистического режима, смутно предчувствовало возможность именно такого развития событий. Могу не без основания отнести себя к ним. В то же время было жаль окончательного краха многих иллюзий, разрушения многочисленных разнородных связей между союзными республиками, между семьями и друзьями. Разделёнными оказались производственные связи и вооружённые силы, железные дороги и связь, и т.д. Стало невозможным свободное передвижение по территории бывшего Союза, рушились семейные связи, всего не перечесть.

В конце этого периода (80-ые годы) я был приглашён работать переводчиком последовательно в нескольких организациях. В основном я справлялся, но надо было многому научиться по специфике той или иной отрасли — машиностроения, строительства, рыболовства, металлургии. Особенно долго пришлось поработать в области последней, на лиепайском заводе «Лиепаяс металургс». Работа привлекала новизной, уверенностью в своём умении, возможностью познакомиться с иностранными гражданами, сопровождать группы работников в заграничные командировки. Эти недлительные в основном командировки в разные годы привели меня в Германию и Нидерланды, Швецию и Италию. Особенно интересной была поездка на шведские сталепрокатные заводы; ещё до того я подружился с двумя шведскими инженерами Седербергом и Прузичем (этнический серб), мы и потом долго поддерживали отношения. Но у меня уже тогда возникли проблемы с ногами, со временем добавлялись другие проблемы со здоровьем, и в 2006 году я окончательно ушёл на пенсию.

 

Аня и Наташа. Беверли, (США), 2008

 

В течение многих лет в мою жизнь и жизнь моей семьи всё большее место стала занимать Аня и её дочь Наташа. Аня родилась в 1953 году уже после того, как мой брак с её мамой фактически распался. Большую часть своей жизни она провела в столице Марийской АССР (теперь — Мари-Эль) Йошкар-Оле, где жила со своей мамой, отчимом и тремя сводными братьями. Контакты наши сводились к крайне редкой переписке, один раз, ещё в школьные годы, Аня приехала нас навестить в Лиепаю, но в основном к нашей маме — бабушке Доре. Там же в Йошкар-Оле она окончила среднюю школу и институт по специальности филология английского языка (название, может быть, не вполне точное), там же начала работать, там же в 1986 году родилась наша внучка Наташа. Я навестил обеих в 1988 г. Анин отчим к тому времени уже скончался, а Гертруда с сыновьями переехала в Ригу. Там она через некоторое время ушла из жизни; после нашего разрыва в 1952 г. я с ней больше не встречался. Аня с Наташей тоже переехали в Ригу.

С этого времени мы стали встречаться чаще, я их навещал, будучи в командировках в Риге, несколько раз они приезжали к нам, под конец втроём — с Аниным другом американцем Тони, к которому они обе и уехали в Америку в 1996 г. В Ньюпорте (Орегон) они поженились, но вскоре Аня овдовела; она уладила все дела и переселилась на восточное побережье, штат Массачусетс. С момента рождения Наташа была окружена вниманием и любовью Ани и выросла умной, прилежной в учёбе девушкой, одарённой многими способностями и достоинствами. К сожалению, редко удаётся встречаться с ней и её мамой.

 

5.4 ЕВРЕЙСКАЯ ОБЩИНА

 

На этом можно бы поставить точку, но считаю необходимым вернуться к некоторым аспектам.

В последние годы перед распадом СССР начали возникать национальные культурные общества. Еврейское культурное общество первым было создано в Риге, затем инициативная группа создала филиал этого общества и в Лиепае. На первом собрании меня совершенно неожиданно избрали в состав правления, а оно настолько же неожиданно избрало меня своим председателем. Наверное, роль сыграло то, что я был (и сейчас остаюсь) одним из немногих уроженцев Лиепаи, гражданином Латвии, и владею латышским языком. Так или иначе, вместе с членами правления Л. Карафёловой, Б. Диедишкис, Х. Гермерисом, О. Чуриловым мы принялись за решение первоочередных задач: надо было наладить учёт членов, сплотить их проведением общих мероприятий, подыскивать помещение, и т.п. Как только стало возможным довоенную собственность, нам пришлось создать религиозную организацию — правопреемника довоенной общины. Такая организация была создана и зарегистрирована в Минюсте. Мы в судебном порядке доказали преемственность общин, (в этом деле не всё, конечно, было «кошерно»). Написать об этом легко, но тогда потребовалась сложная и долгая работа, которая увенчалась успехом. Пришлось устраивать свой дом на ул. Кунгу, заняться увековечением памяти погибших в Холокост, отмечать праздники, изыскивать средства для всего этого, и т.д. Председателем правления общины я проработал 5 лет до 1993 года.

Так как Лиепая имела в числе прочих город-побратим Дармштадт, то в качестве председателя общины довелось дважды в составе лиепайской делегации поехать в этот город. Первый раз это было по случаю какого-то юбилея дармштадской еврейской общины. Поразило, что на торжественном мероприятии в местной синагоге присутствовало всё городское начальство, причём у всех были кипы [кипа (иврит; та же ермолка)]. Оказалось, что синагога была частью религиозно-культурного центра, который был построен на средства города. Во время обеих поездок познакомился с жизнью Дармштатской общины, с интересными людьми из числа руководства города и еврейской общины, с председателем Немецко-балтийского центра г-жой Тизенгаузен и её семьёй.

Теперь уже не помню, кто первый из бывших лиепайчан попросил меня помочь в возвращении им унаследованной недвижимой собственности. В последующим они рекомендовали другим обращаться ко мне по этому вопросу, и я им занялся. Помогли мне в этом определённая осведомлённость в юридических аспектах, знание языков для контактов с самоуправлением и заявителями, знакомства (но не для незаконных действий) со времени работы горисполкоме. Надеюсь, что никто не осудит меня за то, что делал я всё это не безвозмездно. В результате удалось доказать право собственности и вернуть её Лудзину (США), Ролоффу и Гиршгорну (Хайфа), Нибург (Бат Ям) и некоторым другим. Естественно, не все просьбы удалось выполнить, или из-за отсутствия того или иного документа, или из-за истечения сроков их подачи.

С началом перестройки открылись границы СССР для свободного передвижения как людей, так и информации. Мы все узнали много нового; у кого были родственники за границей, получили возможность встречаться с ними. В 1990 году, если не ошибаюсь, нам домой позвонили по телефону и на английском языке попросили к телефону «Вову». Это был сюрприз, — из Израиля звонил мой двоюродный брат Обри, сын тёти Иоганны Гурвич. После образования независимого Израильского государства он иммигрировал туда из ЮАР. Мы начали переписываться. В числе прочих в Лиепаю приехали навестить свою бывшую родину Гершон Ювал и Ахарон Ярив (соответственно Гриша Ландман и А. Рабинович), а потом они приезжали ещё неоднократно. В это время побывали в Лиепае и мои двоюродные сёстры Барбара Иссеров с мужем Норманом из Йоханнесбурга и Гина Ракофф с мужем Вивьеном из Торонто. Установились контакты с Розой Нибург и её дочерью Авивой, с семьей Авивы. По инициативе Ювала в 1992 г. состоялась моя поездка в Израиль. Учитывая наше тогда бедственное финансово-экономическое положение, Ювал «организовал» для меня 400 долларов на билет туда и обратно. В Израиле удалось повидаться с семьёй Обри в Раанане, пожить у Розы Нибург в городе Бат Ям встретиться со многими бывшими лиепайчанами, поездить по Израилю и получить незабываемые впечатления. В следующем году и в 1994 снова побывал в Израиле, в последний раз с Верой, мы опять много поездили и многое повидали, успели побыть у Обри незадолго до его смерти.

Всё это я описываю потому, что и работа в общине, и встречи в Израиле позволили мне по-иному взглянуть на так называемый «еврейский вопрос», надеюсь, что без предубеждений. У меня не осталось сомнений, что в СССР имел место антисемитизм, порой сверх всякой меры. Не осталось сомнений в том, что появление независимого еврейского государства было событием исторического значения; что идеологию и практику этого государства, хотя и не всегда безупречные, нельзя отождествлять с сионизмом; что нет однозначного ответа на вопросы о месте и будущей судьбе религии юдаизма, о том, может ли еврей быть атеистом, о соотношении понятий «еврейская национальность» и «еврейская религия», об интеграции, ассимиляции и отношении к титульной нации страны проживания и др. Считаю, что многие из этих вопросов, в т.ч. и выборе страны проживания, каждый должен решать свободно, исходя из своих убеждений и интересов. При таком подходе встаёт, конечно, вопрос о том, что будет с евреями, не пожелавшими поселиться в Израиле, останутся ли они и их потомки евреями.

 

5.5 МЕМОРИАЛЫ

 

За время до 1993 г., да и потом, общиной было сделано многое для увековечения трагической судьбы лиепайских евреев: установлены памятные знаки на месте первых расстрелов у маяка, на месте, где было лиепайское гетто. Учитывая трудности посещения Шкеде в начале 90-ых, нецелесообразность переделки или сноса имевшегося там мемориала советских времён и, учитывая, что всё-таки необходимо было сказать всем о том, кто в основном были жертвами нацистской оккупации, по выполненному безвозмездно архитектором Хуртайсом проекту в 1993 г. был установлен памятный камень на еврейском кладбище. Весь этот небольшой, но довольно дорогой мемориал был оплачен несколькими спонсорами из числа израильских лиепайчан и членов общины (П. Меллер, М. Шварцман и др.) а также В. и С. Захарьиными. Мемориал был открыт торжественно в присутствии гостей из Израиля, и по сей день служит местом посещения и возложения цветов в памятные даты.

В 2000 г. мне написал проф. Э. Андерс, (бывший лиепайчанин Э. Альперович), чтобы уточнить некоторые детали для его будущей книги со списком всех погибших лиепайских евреев. Результатом наших контактов стало тесное сотрудничество, с участием И. Ивановой, в создании на еврейском кладбище памятной стены со списками всех известных уничтоженных евреев Лиепаи. В конечном счете, между г-ном Э. Андерсом и мной возникла тесная дружба.

 

Мемориальная стена с именами 6428 жертв (2008). Левее её камень 1993 г.

 

Помимо создания списка, на профессора Андерса легло бремя обращения к заграничным евреям о пожертвовании денег; он также сам пожертвовал самую значительную сумму, как на создание стены, так и на проведение торжественных мероприятий открытия мемориала в июне 2004 г. И. Иванова и автор этих строк организовывали всё необходимое на месте, в Лиепае. Позднее Э. Андерс оплатил из личных средств капитальную переделку стены с целью увеличения её долговечности, в чём (переделке) я принял посильное участие.

 

Вера у памятного знака в Шкеде. (09.05.2008). На заднем плане в роще обелиск советских времён.

 

Поскольку многие считали, что в Лиепае недостаточно отражён факт уничтожения нацистами не только евреев и с целью сохранения памяти жертв других национальностей, Э. Андерс при моём участии заказал и оплатил установку в Шкеде камня с соответствующей информацией на латышском, русском и английском языках.

 

Памятная доска на стене айзпутской синагоги, 13. 5. 2007.

 

Автор этих строк, кроме того, принял участие в поименном увековечении памяти убитых евреев в Айзпуте и в Гробине при долевом участии самоуправлений и Д. Якобсона (Лондон) и Г. Блумберга (Торонто).

 

Открытие памятной доски евреям Гробини 23. 8. 2006. Надпись на ней гласит: «Никто не мёртв, пока жива память о нём». Слева председатель Гробинской городской думы г-н Я. Нейманис.

 

Мемориал морякам Российского флота, погибшим в сражении в проливе Цусима 27-28 Мая 1905

 

Хочу также отметить, что прочтение книги о походе в Порт Артур в 1904-05 годах Второй Тихоокеанской эскадры российского флота напомнило мне, что эскадра в свой первый и последний поход отправилась из военного порта Либава. Я посчитал необходимым сделать что-нибудь, чтобы увековечить память о ней и её моряках и выступил с такой инициативой. Для этого лучше всего подходило место в Св.-Никольском соборе Лиепайской военной гавани или около него. Силами Лиепайской Русской общины на территории собора в 2008 г. в День Военно-Морского Флота России был открыт памятный знак.

 

Оглавление

  • 1. Предисловие
  • 2. Латвия
    • 2.1 Семьи моих родителей
      • 2.1.1 Семья отца
      • 2.1.2 Семья мамы
      • 2.1.3 Бабушка Минна
    • 2.2 Лиепая и Рига
    • 2.3 Лиепая
      • 2.3.1 Возвращение
      • 2.3.2 Кое-что о евреях и городском быте
      • 2.3.3 Культурная жизнь
      • 2.3.4 Немного о политике
      • 2.3.5 Баатэ (Bāte; Baten)
      • 2.3.6 Школа
      • 2.3.7 Фройлайн Изабелла Рерих
      • 2.3.8 Чтение
      • 2.3.9 1940 год–июнь 1941
  • 3. Война
    • 3.1 Беженец
    • 3.2 В Татарстане
    • 3.3 Шава
  • 4. В Советской Армии
    • 4.1 Записки «кавалериста»
    • 4.2 Гороховецкие лагеря
    • 4.3 В действующей армии
    • 4.4 Служба в мирное время
      • 4.4.1 Рига
      • 4.4.2 Военное училище (Ленинград)
      • 4.4.3 Гусев-Черняховск
      • 4.4.4 Сахалин
      • 4.4.5 Москва, ВИА
      • 4.4.6 Последние годы службы (ЗакВО)
  • 5. В отставке
    • 5.1 Работа в горисполкоме
    • 5.2 Поездки за границу
    • 5.3 Военрук
    • 5.4 Еврейская община
    • 5.5 Мемориалы
  • 6. Наше новейшее время
  • Послесловие
    • Послужной список
  • Приложения, Либавские тетради
    • I. Трагедия евреев Либавы
    • II. «Кибуц»
    • III. Могикане рижского гетто